тройной указатель
на перекрёстке
хотел бы стать флюгером
мелькать мелькать
в глазу у смотрящего;
в глазу урагана – покой.
место встречи –
по-прежнему на развилке.
в трёх подобиях заблудившись,
например, без смеха
делаешь шаг:
три шага назад.
пустой перекрёсток
без признаков видимости.
жизнь проскальзывает по касательной,
тело как троица на сквозной игле.
поворачивает и возвращает –
секунда,
обе концовки
об необходимости.
её три лица сплетены
тройничными нервами,
трёхмерное зрение –
однозначностью взгляда,
и словами не надвое
она отпускает все стороны
на три стороны,
половинками рта выдыхает
два знака,
одинаковых, как/если
одинаковы
обе губы.
женская троица
свернулась внутрь лицами,
греет беспамятство в темноте;
и зародыш – глаза прижимает к пальцам;
сплетены в узел губы:
поцелуй старости поднимает с земли свёрток.
три ведьмы –
глубь ширь и длина –
обступили обручили –
податливы к проникновениям –
с дырявым всем:
головой болью любым приёмным устройством.
разрывы стягивает полотно –
рубежи и рубцы –
от колючих побегов
ум идёт в рост
не односложный
а трёхсложный ответ –
да ну нет –
вводит в порядок необходимости.
свобода –
несложное непростое –
влагает во влагу,
во рты,
в превратность,
в ны.
трилистник
никогда не трепещет
на четвёртом ветру,
бесстрашие середины.
надо придумать
весы с тремя чашами
для справедливости
недвояких вещей.
без треножника
нет предсказаний;
только сказанное
в направлении ветра.
пар.
в рассеянности.
между средой и средой – середина,
в серой зоне делящая зрение на бесконечность,
на нуле растяжения.
строенное –
выстроенное из трёх, из частей, растяжимых
до бесконечности –
ядро каждой вещи
слеплено –
клейкое как любое зачатие –
чем-то почти что невидимым.
три воды –
солёная пресная и щелочная –
горькая мать всему:
всё не просто течёт,
оно тянется,
слишком много воды
превращается в яд –
растворяет и травит –
и поэтому чистое
не основы
а соль
чёрно-белый осадок.
неточность совпадений,
их влияние на повседневность.
ты берёшь пророчество,
пропускаешь через двоичность,
ты – ниже, оно – выше;
нет уверенности, несхожесть:
да,
тянется множество
состояний,
нет единоночий.
грации –
гниль, пыльца, млечный сок –
обволакивают снаружи
и просачиваются в глубину
проницаемых стенок
живых сосудов-существ;
трёхсезонье
отживает свои оболочки:
полные чаши становятся урнами мёртвых,
сухие листья – похоронные лодки –
несут через зиму
загробный шелест.
морские животные
склеены вектором, дрейфом в колонию –
смертоносный кораблик
со змеистой короной из стрекательных клеток:
множественность увязана
одним на всех животом –
так и смерть одна
на всю тройку горгон
и один глаз
у трёх старших сестёр.
слух запах и цвет
в складчину смешивают
в котелке
черепе
синестезию
сине-зелёное
с запахом горечи
зелье/змея
ядовитая
заварилась весна
три души –
одна растёт, другая идёт,
третья помнит откуда –
глубже сейчас и вместе
зарываются в ум как в землю
сквозь извилины и растительные окончания
пропускают
обессознанное
бессвязно-взаимно
три допотопных скелета,
обнявшись,
сложно узнать
кто женского пола, кто какой роли
под камнями без даже приблизительной даты –
ева о трёх головах и без митохондрий.
так говорят зовут говорящие кости.
на лицо голой жизни
с бензоиглы –
пересядь,
сделай местом неместо,
если не умер – живи с грязью земли
не в её имя;
на три хвойных иголки проницающей жизни.
и на три буквы:
имя.
слово “дикоросы”
в народной ботанической группе.
сныть, крапива, щавель,
мелкий дикий щавель
кислый
поперёк большого садового.